Мечты эмигрантов — размышления Дмитрия Быкова о Ремарке и Набокове
Лучшее, что написал Ремарк, — «Ночь в Лиссабоне». В том состоянии мира, о котором он высказался полно и своевременно, естественным состоянием человека становится бегство.
О феномене эмиграции в XX веке не писал только ленивый — потому что только ленивый не эмигрировал; тут тебе и «Эмигранты» Толстого, и весь Набоков, и Эренбург. Но Толстой пишет памфлет, а Набоков многого стыдится, не говорит о себе вслух. Ремарк — просто человек, и «эмигрантский колер» — синдром беглеца — описан у него с невероятной точностью. У Набокова «Подвиг» кончается тем же, чем начинается «Ночь в Лиссабоне»: героя тянет на Родину, пусть нелегально, по подложному паспорту. Любой ценой. Просто доказать себе, что Родина еще существует, что отрезана она неокончательно и на ней можно побывать, как во сне.
Там немецкий эмигрант, Шварц, через пять лет после бегства из фашистской Германии возвращается к жене, которая ему однажды приснилась бледной, больной, обреченной. Ему удается выбраться из нейтральной Швейцарии в Австрию, а там и пробраться в Германию.
Первое впечатление от местных газет сегодня, увы, пугающе-актуально:
«Передовые газет были ужасны — лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я купил, были когда-то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно невозможным».
Или еще, чуть ниже:
«Национальное возрождение, о котором они кричали, похоже на камень. Когда его подымешь с земли, из-под него выползают гады. Чтобы скрыть свою мерзость, они пользуются громкими словами». Или уж совсем убийственное, точней точного: «Слуги насилия, их жертва, а рядом — всегда и во все времена — третий — зритель, тот, что не в состоянии пошевелить пальцем, чтобы защитить, освободить жертву, потому что боится за свою собственную шкуру. И, может быть, именно поэтому его собственной шкуре всегда угрожает опасность».
«Ночь в Лиссабоне» — роман как раз о том, что спастись можно, что чуда никто не отменял, — но вот жить после этого спасения уже нельзя. Этот роман у Ремарка лучше всего написан, но самое ценное в нем — как раз догадка о том, что после фашизма мир уже нельзя считать спасенным. Он проклят. Потому что все это было и не смывается.
И возвращается, добавим мы сегодня. Впрочем, Ремарк это и так знал.
Львиная доля успеха Ремарка связана не только и не столько с тем, что он написал о главных вещах XX века, почуяв их раньше остальных.
Штука в том, что он всю жизнь писал о том, о чем мы втайне мечтаем; исключение составляет «Западный фронт», это вещь в совершенно другом жанре, она и не попала в золотой фонд подросткового чтения. А все остальное попало. Прежде всего «Три товарища» и «Ночь в Лиссабоне», «Триумфальная арка», и «Черный обелиск», и «Тени в раю». Все мы мечтали влюбиться в роковую и больную красавицу — о привлекательности больных красавиц, «чахоточных дев», еще Пушкин сказал. И все мы мечтали, как в другом схожем романе, «Жизнь взаймы», — о стремительности и риске, о том, чтобы в космополитической гонке по мировым столицам забыть о нашей общей обреченности. Кстати, там же Ремарк подметил важную деталь — спаситель гибнет чаще спасаемых.
Наконец, каждый эмигрант — особенно остра эта тема у того же Набокова, он все время мечтал вернуться в Россию по подложному паспорту — хочет вернуться и пройти тенью по родным местам, только почти никто этого не делает.
А Ремарк в «Ночи» показал, как это будет, и многих, пожалуй, отговорил. Потому что ностальгировать можно издали, а вблизи все выглядит так ужасно, так необратимо! Вот я пишу сейчас это — и страстно хочу слетать в Крым хоть на сутки; но ведь тот Крым исчез, и зачем его вспоминать? Он теперь другой, туда не проедешь на машине, и местные будут смотреть на тебя иначе, и никуда не деться от чувства беззаконности своего присутствия там. А я привык ездить в те места, на которые имею право. Ремарк совершенно точно описал это чувство — Родина уже не твоя. Есть вещи необратимые, считаться с этим нас научил все тот же Ремарк.
Отрывок из портретной галереи Дмитрия Быкова.
Автор сайта Big5.ru
